Пока мы не видели ни одной. Во-первых, потому что холмы, где мы оказались, были густо покрыты дубравами и кустарником и даже телескоп не помог бы увидеть нам спинки животных. А во-вторых, все время приходилось зажмуриваться, чтобы не скончаться от ужаса на очередном крутом вираже.
Хабуго уже не Андалусия, куда приехали окунуться в море журналисты «ВиЖ» в свой законный отпуск, но еще не Эстремадура – конечная точка нашей добровольной командировки. Это западный регион страны Уэльва, близ Португалии, где знаменитая Сьерра-Морена начинает называться Сьерра-де-Арасеной в честь столицы района. Здесь можно увидеть необычные вершины Пикос-де-Ароче (и не умереть от высотобоязни – все-таки не Эльбрус), белые деревушки, каким-то чудом удерживающиеся на крутых склонах, замок тамплиеров, Грот Чудес, уникальный природный заповедник, где пока еще бродит вымирающая иберийская рысь…
И небольшое местечко под названием Хабуго, известное всему гастрономическому миру, ибо здесь производится самый дорогой и изысканный хамон. Мы попали сюда, ура!
РАЙСКАЯ СВИНСКАЯ ЖИЗНЬ
Педро с гордостью, легко отрывая руки от руля, показывал, где внизу размещается очередной свинарник. Мы, пытаясь взять себя в руки, интересовались, давно ли он занимается свиноводством.
– Всю жизнь, со школы, сколько себя помню. Это семейный бизнес. Мы все в нем заняты.
Признаться, мы, проехав добрых полтысячи километров с морского берега вглубь Пиренейского полуострова, даже не сразу поняли, что скромный человек в кепке за рулем и есть сам Педро Хосе Бомба Гомес, хозяин предприятия Jabugo Lazo, основанного в 1940 году и относящегося к знаменитой Denominación de Origen Protegida Jabugo.
Казалось бы, начальник, но… Рабочий день у Педро начинается в пять утра и продолжается шестнадцать часов. Святое здесь только сиеста, но сегодня ради нас она была нарушена.
Отпуск? Да у него его практически не бывает. А когда случается, Педро не выпускает из рук телефона, потому что тот не умолкает.
Своих животных он считает по выходу продукции – его хозяйство с полным производственным циклом – даже не в килограммах. В палетах и хамонах. Их в год получается примерно 120–140 тысяч. Палет и хамонов.
Палеты, если вы не знали, – это передние конечности черных свинок, а хамоны – задние. Угадайте, какие дороже…
Когда автомобиль начал-таки путь вниз, мы принялись всматриваться в дубравы, но их обитателей по-прежнему не было видно. Обсудили с Педро – представив себе, как он изо дня в день гоняет по этим страшным маршрутам, – что ему нравится в таком ритме жизни.
Да все, услышали мы в ответ. Природа, воздух, простор. Даже свиньи живут здесь как в раю. И хамон получается особенный, потому что они гуляют на свободе, едят что хотят, предаются любимому занятию, валяясь в грязи небольших водоемов, и дышат волшебным воздухом иберийских холмов – прекрасного края, неведомого туристам, любителям первой береговой линии. Только здесь есть эта экосистема, этот сказочный ландшафт – главный инструмент в работе фермера. Другого такого нигде в мире нет, уверен Педро. И он не ездит на разные международные конференции, потому что нет смысла делиться опытом – ведь его подопечные хороши только здесь. Двести лет водятся черные иберико в этих местах.
А знает ли он, что в России в результате санкций слово «хамон» обрело негативный оттенок. Нет. Их продукция отлично расходится: процентов 90 – в Испании, почти все остальное – во Франции. Экспорт, по его мнению, дело хлопотное: «Столько заморочек с этими документами, у каждой страны свои правила, свои претензии…» Однажды у него на предприятии появлялись «русские» (в дальнейшем мы выяснили, что этим словом здесь может назвать себя кто угодно), предлагали открыть свой цех по убою и переработке. «Но убивать животных просто ради мяса – это проституция», – рубанул Педро со всей испанской прямотой. Он вкладывается прежде всего в селекцию, в воспроизводство этой славной породы. Cчитается она менее плодовитой, чем другие. Стало быть, эта работа требует усилий. И вложений. Иберийские свиньи – особенные. Уникален и способ их разведения – dehesa (пастбище), специальный способ содержания и кормления. Здесь, на холмах Сьерра-де-Арасены, под сенью пробковых дубов (и мы их видели!), он не меняется веками.
Наконец остановились в дивном месте – ручей, цветущие кусты, искусственное озерцо, где могут поваляться свинки. Но где же они сами?
Тут Педро подошел к невысокому проволочному штакетнику, приложил руку к губам и издал странный звук, основой которого было протяжное гортанное «О-о-о-о-о!..», разнесшееся дальним эхом.
Не прошло и минуты, как отовсюду из гущи кустарников к нему побежали смешные существа – свинки с висячими ушами, на которых были закреплены круглые бирки (чипы – «свидетельства о рождении», где записана вся информация о них), с вытянутыми острыми пятачками, высокими тонкими ножками с черными копытцами.
Нас привезли в святая святых – репродуктор. Значит, мы видим лучших из лучших.
Пока мы наслаждались этим зрелищем, восстал из ниоткуда наш вечный московский скептицизм.
Ну АЧС, положим, в Испании победили. Но навсегда ли? Да и других болячек хватает. А здесь ни санпропускника, ни даже ничего похожего на меры предосторожности.
Педро был категоричен: про АЧС здесь даже не вспоминают. От других напастей животных вакцинируют с момента рождения (АЧС, видимо, списана со счетов). Болезням в это заповедное место пробраться трудно. Диким животным – тоже. Разве что хищные птицы могут покуситься на маленьких поросят. Или сама свинка съест что-нибудь не то – тогда ветеринар тут как тут. На своем сайте (это мы уже в России открыли) они сообщают: «Наши свиньи – на полной свободе. Но они должным образом подвергаются ветеринарной проверке».
Отъезжая от репродуктора, мы обратили внимание на отгороженную поляну, где колосилась пшеница. «Когда поспеет, мы снимем ограду, и свиньи придут сюда», – объяснил Педро.
Несмотря на то что животные питаются в естественной природной среде, да еще и имеют возможность килограммами поглощать любимые желуди, стационарные свинарники все-таки существуют, работники при них – тоже. Здесь после условного крика, который продемонстрировал Педро, им выдают комбикорма. Причем при выборе поставщиков руководствуются здоровым консерватизмом. «Мы их никогда не меняем. Сегодня ты согласился покупать у того, который продает дешевле, потом у него что-нибудь случится, а старый друг не простит предательства». Кстати, и рацион стараются не менять десятилетиями.
Вот здесь-то наша фея, гид-организатор поездки Лариса Лагоденко, загадочно сказала: «Теперь я поняла…»
КАК МЫ ЗАХОТЕЛИ «ШЛЯТЬСЯ ПО ФЕРМАМ»
Журналисты «ВиЖ» попали в Хабуго – на родину знаменитого испанского хамона – самым неожиданным образом. Бывают же странные люди, которым не лежится в отпуске на пляже! Еще в Москве мы искали возможность увидеть испанских аграриев не в рамках заезженной экскурсионной программы, а такими, какие они есть, – в повседневных трудах. Ведь не вечно же мы будем в ссоре, которую не сами придумали. А у кого как дела устроены – всегда посмотреть интересно.
Обратились к русскоязычным гидам на Коста-дель-Соль. Но никаких толковых предложений не получили, кроме странного комментария по поводу отсутствия интересных адресов: «Не каждому захочется шляться во время отпуска по фермам и коровникам».
А нам вот хотелось!
И тогда, увидев нашу растерянность, случайные люди дали ссылку на Ларису. Личная встреча произошла не где-нибудь, а в центре Марбельи, в уютном офисе нашей соотечественницы, зажигающей в дни знаковых праздников общей Отчизны с российскими флагами в знаменитом Пуэрто-Банус.
В будни же она помогает неиспаноязычным туристам увидеть страну в самых неожиданных ракурсах. К нашему визиту Лариса специально принесла на работу предметы, свидетельствующие о ее причастности к узковедомственным интересам своих гостей. Они касались… амаранта, выращиванием которого они с супругом занимались в России. (Об этом растении у нас узнали лишь тогда, когда стали думать о здоровом питании.)
Утратив свою вторую половину, любимого мужа, с которым прошла и спокойные доперестроечные годы, и лихие 90-е, Лариса резко изменила жизнь. Переехала в Испанию, в самый сельскохозяйственный здешний регион – Эстремадуру. Для описания ее приключений не хватит и толстого журнала, а то и книги. Заметим только, что своими глазами видели документ, по которому ей предоставлялось два гектара земли, где она и вершила свои аграрные подвиги. Хрупкая изящная женщина сама перетаскивала огромные булыжники, что здесь в изобилии «выплевывает земля» (из них строят изгороди – границы участков).
Мы простодушно спросили про полив – места-то жаркие, мягко говоря засушливые: «Капельное орошение?..» Она только улыбнулась. Поливала каждый кустик, к изумлению аборигенов, большим половником из цистерны, которая и была единственным источником влаги. «Сумасшедшая упрямая русская».
Растение родом из Мексики, обладающее уникальными питательными и целебными свойствами, способно расти в зонах рискованного земледелия. Она это точно знала, потому именно за него и взялась. И все же рост амаранта в Белгородской области (Лариса показала снимки, на которых она среди своих растений, как лилипут в стране гулливеров) оказался несравним со здешним, несмотря на все ее нечеловеческие усилия.
Но главное, как мы поняли из ее внезапной реплики, не оправдались надежды на то, что чудесная биомасса войдет в рацион иберийских свинок. Здоровый прагматизм местных производителей не приемлет перемен. В этом она лишний раз и убедилась во время нашей поездки в Хабуго.
– Так я и перешла в туристический бизнес.
НЕ УВЕРЕН – НЕ БЕРИСЬ
Но вернемся к нашим неудобьям: ими считаются здешние холмы, отданные во владение черным свинкам. Равнины предназначены для аграриев других отраслей. Да уж, ни комбайны, ни сеялки здесь не пройдут, думали мы, снова зажмуривая глаза над очередной пропастью.
В эти «козьи тропы», без которых до хозяйства не доберешься, тоже приходится вкладываться. Высаживать на крутых откосах деревья, периодически пускать грейдеры… Впрочем, нет худа без добра. Растительности во владениях Педро хватает, и он при нас обсуждал с сопровождавшим нас Мисаэлем возможность продажи леса на дрова. А топливо здесь ой какое дорогое! Дополнительная прибыль, однако… Ведь нужно платить немалые налоги, жалованье 250 работникам предприятия и много еще чего.
Сельское хозяйство в здешних местах – зона повышенного риска. Случись что – никто не поможет. Мы поделились с Педро рассказом о международном форуме фермеров, прошедшем недавно в Москве. На нем представители страховых компаний сокрушенно говорили о том, что выплачивать компенсации год от года становится все сложнее, потому что убытки, связанные с изменением климата, стали абсолютно непредсказуемы. (Посмотрите, что творилось все лето в Европе!) Спросили про кредитные возможности и прочие финансовые блага, которые сегодня так волнуют наших предпринимателей в АПК.
Хозяин черных свинок с непроницаемым лицом ответил:
– Надеяться нужно прежде всего только на себя, на свои собственные силы. Если ты, начиная дело, не уверен, что своих резервов тебе хватит минимум на пять лет, – лучше не берись.
Перед нашим приездом регион – диво дивное для этих мест – заливали дожди, был страшный вселенский потоп. Мы спросили, не пострадало ли хозяйство Jabugo Lazo?
Да, один свинарник в низине оказался в зоне бедствия. Но ничего, справились собственными силами.
– А теперь мы едем в catedral (кафедральный собор, по-нашему)! – торжественно объявил Педро Хосе Бомба Гомес. И мы чуть не запели знаменитую арию из «Собора Парижской Богоматери», где это слово звучит часто, пронзительно и многообещающе.
Между тем речь шла о том месте, где заканчивают свое недолгое земное существование (порядка двух лет) черные райские свинки иберико.
ПОЧТИ ВИНО
На предприятии, которое владелец называет столь возвышенным словом, нас ждал проводник Аугусто Лахеро. Мы облачились в халаты, спасительную обувь и странные белые кепки с козырьками. И начали ровно с той точки, куда привозят животных из их рая, и – в соответствии со всеми рекомендациями МЭБ по гуманному убою – отправляют в другую ипостась. «Вот здесь, на этом самом месте, всегда стоит ветеринар. Всегда!» – подчеркнули работники фабрики. Запомнили, видимо, что мы все время интересовались ветеринарным сопровождением. Вопрос, в каком виде они выдают ветеринарные сопроводительные документы, вызвал легкую паузу и ответ: фифти-фифти, примерно пополам: электронные и бумажные. Как получится. Ага!
Далее мы неспешным шагом двигались по сумеречным прохладным помещениям, уже плохо отличая чердаки от подвалов.
Вот здесь дорогие конечности уезжают направо, а прочее (не имеющее отношения к палетам и хамонам) – налево, для дальнейшей переработки.
А вот здесь будущий деликатес вылеживается в соли, которую древним финикийским способом выпаривают из морской воды близ Кадиса. Все как тысячи лет назад. Не иначе. И сколько времени длится процесс? В зависимости от веса «ляжки»: один килограмм – один день.
И вот он, главный зал кафедрального собора! Здесь становится понятно, зачем у наших кепок такие козырьки – с потолка, с огромной высоты, может капать жир дорогого продукта. Вот почему слегка хлюпает наша обувь и нужно смотреть под ноги.
Ясно и зачем установлены высоченные металлические конструкции. Работники фабрики были на сиесте, но мы представили себе, как они, подобно цирковым артистам, взбираются по ним с нелегкими иберийскими окороками, чтобы подвесить их под самым куполом.
– Везде ручная работа, – констатировали наши гиды.
Здесь нам объяснили, как по цвету веревки, этикетки, особенностям маркировки различать сорта: все черное – самое лучшее и дорогое, потом по нисходящей – красное, зеленое, белое. Понятно, что элитный хамон – это 100%-я черная свинья иберико без примесей. И черные этикетки – его.
Для описания всех тонкостей формата газеты не хватит, но без труда можно запомнить, что слово bellota значит «желудь» и сообщает вам об особенностях питания животного, а serrano – хоть и переводится как «горный» – говорит не только о высоте, на которой свинки бродят в своих дубовых рощах, но и о том, что они не избежали скрещивания.
Метки «резерва» и «гран резерва» подскажут знатокам хороших вин, что это степень выдержки. И хамон, провисевший в кафедральном соборе Педро 24 месяца, будет стоить намного дороже того, что покинет его стены годом раньше.
Налет на шкурке никак нельзя трактовать как порок. Напротив! Это не плесень какая-нибудь, а «кристаллы» выделяемого в процессе вяления белка, говорящие о высоком качестве продукта и полном соблюдении технологических правил. Другой признак – след от пальца, которым вы надавливаете на окорок: осталась вмятина – значит, супер.
И тут мы простодушно заметили, что есть уникальный человек, который может испортить всю эту красоту… Лучше бы промолчали. Все-таки у профессионалов в гостях. Мы имели в виду кортадора – специалиста по нарезке хамона. Но Педро только головой покачал. Нет, куда сложнее принадлежать к цеху тех, кто оценивает готовность и качество их уникального продукта по… запаху жира. И если кортадор, на его взгляд, наживает свое мастерство годами практики, то нюхач (мы вспомнили известный фильм, где человека этой профессии играл Юозас Будрайтис в паре с Алисой Фрейндлих, но там речь шла о духах) может быть только представителем династии, человеком с особенностями обоняния. Вот это действительно уникум.
Да, вдыхать и оценивать аромат жира наверняка дело непростое. Еще и приговаривать: «Чудесно, восхитительно, феерично!» Говорят, самый лучший хамон имеет порядка ста оттенков запаха: от орехового до цветочного, в зависимости от региона и от того места, куда нюхач втыкает специальную костяную иглу. И если четыре таких инспектора не скажут «си» – продукт «но пасаран» на рынок.
Впрочем, кортадора мы про себя тоже так быстро не списали. Особенным уважением к этому специалисту мы прониклись, когда Лариса Лагоденко привела нас в специализированный магазин региональных продуктов, принадлежащий победителю всеиспанского конкурса на «лучшего по профессии», и спросила, знаем ли мы, как определяется чемпион. Мы снова не угадали. Оказывается, из тончайших ломтиков хамона выкладывается своеобразная дорожка. Побеждает тот, чья дорожка длиннее всех (при одинаковом объеме изначального продукта).
Приближаясь к выходу из царства окороков, соли, стекающего с неба жира, мы не удержались от вопроса, кем себя чувствует Педро в своем кафедральном соборе: королем или папой римским.
По его улыбке, полной тайны и достоинства, поняли – и тем, и другим.
И МОРЕ, И ГОМЕР – ВСЕ ДВИЖЕТСЯ ЛЮБОВЬЮ
В том числе и деятельность нашего следующего героя, президента сельского кооператива в испанской Эстремадуре.
Он то разъярен, то в восхитительном настроении. Вот он ругает мадридского политика, а вот встречает рассвет среди оливковых деревьев. А здесь – в кругу семьи, внучат, последователей…
На его странице в интернете можно найти и футбольный мяч с символикой национальной сборной, и великое летнее противостояние – кровавую луну во все небо, и горделивого петуха, и гнездо дикой птицы с яйцами. Какой сюрприз, какое чудо!
Размытые вселенским потопом гряды в начале лета и потрескавшаяся от чудовищной жары земля спустя буквально несколько недель, гроздь поспевшего винограда на ладони и нежные оливки, что здесь снимают с дерева ранним утром – это все его фотографическое творчество.
Хроника модернизации предприятия. Урчащая натужно техника и глубоченные котлованы во дворе, план развития на стене. Всем этим он безумно гордится.
Мигель Монтеррей Васакес – президент кооператива «Нуэстра Сеньора де Пералес» и сельского банка Эстремадуры. Человек, бесконечно влюбленный в жизнь и работу. К нему мы приехали на следующий день после холмов с черными свинками. С утра у Мигеля была важная ассамблея. Освободился только к пяти вечера. В субботу! Понятно, что, кроме собаки и парочки сторожей, мы никого не застали. Сиеста, маньяна… И страшная, чудовищная жара!
Однако мы честно прошли по территории сельского кооператива, который участвует не только в выращивании оливковых деревьев и виноградников, но и сам перерабатывает полученный урожай. Все сырье – только свое! Мы все время спрашивали, вспоминая горячие споры наших производителей на недавних съездах АККОР и других форумах: «Зачем нужен кооператив? Что он дает фермерам? Есть ли у людей доверие друг к другу, к руководству?»
Мигель только хитро улыбался, а потом недоумевал… И его можно понять: насажай ты хоть тысячи оливковых деревьев, разбей бесконечные плантации виноградников, даже убейся об стену, а потом попробуй собрать урожай вручную с помощью гастарбайтеров (а мы слышали, что желающие есть, что где-то на бескрайних просторах, вдалеке от дорог, в картонных коробках живут румыны – да-с, господа) – как ты дальше поступишь с ягодами? Первобытным прессом будешь отжимать?
Оборудование для переработки настолько дорогое, что его покупку можно потянуть, лишь объединившись. Это поняли местные фермеры, и 20 лет назад в Альмендралехо появился кооператив Viñaoliva второго уровня, который собрал 8300 крестьянских семей из 25 кооперативов первого уровня.
В том числе и тот, что возглавляет Мигель. В его объединении 150 акционеров, десять избранных членов директората, которые принимают главные решения. Васакес очень гордится своим предприятием, показывает портретную галерею предшественников и надеется, что на своем посту успеет сделать многое.
У кооператива Viñaoliva оливки и виноград растут на 78 тысячах гектаров земли. Работают 15 виноделен, девять заводов по производству оливкового масла. Есть экспериментальный винный завод, которому уже десять лет. («Кто придумал сорта вашего замечательного вина, Мигель?» – «Наши энологи. У нас, кстати, и лаборатории свои есть».)
В производство идет все: и оставшаяся биомасса и высушенные косточки оливок. Это тоже может быть топливом, которое, повторяем, в этих местах весьма недешево. А разница между ночной и дневной температурами бывает огромной, а зимы – холодными. Хотя сам регион похож на большой котел в горной чаше, куда летом не проникают освежающие ветры ни с моря, ни с океана. И мы чуть не закипели, осматривая гигантские металлические цилиндры и поточные линии, на которых происходит чистка, мойка и переработка поступающих плодов – от момента сбора до переработки должно пройти не больше 3–6 часов, иначе пострадает качество. (Мигель с гордостью замечает, что уборка у них начинается очень рано, на рассвете. Сам он в своих видеороликах появляется в полях еще затемно.) Затем происходит превращение урожая в массу, нагрев, отделение жмыха, отстой и фильтрация в специальных канистрах… И вот оно – масло. Отличнейшее масло!
А вот оливки, которые потом мы увидим в банках. Преют в странных пластиковых чашах прямо на улице, тоже почти кипят на эстремадурской жаре.
Новое оборудование появилось прошлой осенью. Но это только начало. Мы запечатлели висящие на стене таблички, где значатся строящиеся объекты, их стоимость и – внимание! – точная цифра безвозвратного 30%-го кредита, выделенного кооперативу Хунтой Эстремадуры (местный орган исполнительной власти) на каждый из них. И суммы впечатляющие.
Кооператив выпускает – только вдумайтесь в это! – свое брендовое вино и масло. Таким предприятиям выделяется существенная финансовая помощь на дальнейшее развитие. Но хунта хунтой, а если копнуть глубже, то можно найти весьма говорящий документ, который был разослан в этом году агрокооперативам.
Оказывается, наши западные партнеры научились планировать свою экономическую деятельность, как мы при социализме, пятилетками. Испанское правительство в пресс-релизе сообщило своим сельхозтоваропроизводителям, что национальная программа поддержки сектора виноделия на 2014‑2018 годы заканчивается, в связи с чем прошлым летом они обратились в Еврокомиссию с новыми предложениями. И получили одобрение на осуществление новых мер на период 2019‑2023 годов.
Испанским виноделам, в частности, будут выделены весьма приличные средства на реструктуризацию и конверсию виноградников, на оборудование для переработки продукции и – отдельным пунктом! – инвестиции на повышение конкурентоспособности, улучшение положения на рынке, расширение возможностей сбыта, экспорта и поощрение продвижения в третьи страны.
Итак, испанский парламент в начале года принял по предложению министерства сельского хозяйства и рыболовства, продовольствия и окружающей среды специальное постановление. И, как мы увидели в кооперативе Мигеля, оно работает.
Мы к чему вспомнили этот документ, дающий большие экономические выгоды испанским аграриям, работающим в секторе виноделия…
Вернувшись на Родину, узнали, что Минсельхоз РФ направил в адрес нашего правительства свой проект дальнейшего развития отечественного виноделия и виноградарства. В частности, министр сельского хозяйства Дмитрий Патрушев предложил обеспечить стабильное выделение средств господдержки на закладку и уход за виноградниками в объеме порядка 3,5 млрд рублей в год, в том числе за счет поступления средств от сбора акцизов. Также Минсельхоз счел нужным сохранить преференциальную акцизную политику в отношении вина, сделанного из отечественного винограда, а также ввести акциз на виноматериалы и существенно повысить ставки на винные напитки.
Однако Федеральная антимонопольная служба (ФАС) отреагировала таким образом: «Мы поддерживаем разумные меры, направленные на поддержку отечественных производителей винограда, возрождение виноградарства в России… Также стоит отметить, что любые преференциальные действия по отношению к местным производителям необходимо проверять на соответствие нормам ВТО».
«Любые меры поддержки и протекционистские действия не должны мешать здоровой конкуренции качественных отечественных и импортных вин».
«Зарубежная практика показывает, что своих виноградарей поддерживают многие страны. Однако такая поддержка не должна быть явной дискриминацией производителей импортных вин».
Никто и не против зарубежных виноделов. Но их правительства почему-то не стесняются поддерживать своих производителей. И мы не без белой зависти посмотрели, как полным ходом, благодаря существенной господдержке, идет вперед скромный кооператив Мигеля в испанской глубинке.
Мигель Монтеррей Васакес никогда не был в России. Быть может, поэтому с большим интересом встретился с нами. Да, с удовольствием бы побывал. Более того – поработал бы с нашими аграриями. Мог бы инвестировать, если бы нашелся интересный перспективный проект для совместной деятельности.
Кстати, тут к нему приходили… Снова русские? Постепенно выясняем, что молдаване. (Но здесь, как почти везде в мире, разницу объяснить невозможно.) Вино закупали – не в бутылках, цистернами. Интересно, куда и в каком виде оно дальше идет. У Ларисы снова просветление: «Иногда, когда домой (в Россию) приезжаю, покупаю “испанское” вино. А потом в раковину выливаю. Ничего общего…»
Потому что подчас с содержимым «молдавских цистерн» дело имеем. И на полке конкурируем.
Но пока мы еще в Испании. Жаримся на беспощадном солнце. Вежливо отказываемся от прогулки по виноградникам. Нам бы в море. Но до него далеко. И тут президент кооператива, человек, с гордостью выставляющий в сетевое пространство три поколения Васакесов, внуков в оливковой роще, спрашивает, куда мы идем вечером, не танцевать ли.
– Как, вы не пойдете на дискотеку?! Сегодня же суббота!
СПАСИБО ПРОФЕССИИ
Мы никогда не попали бы в эти края, не возникни у нас желания «пошляться в отпуске по коровникам». И потом в самолете на обратном пути нам было что рассказать питерскому мальчишке, который, возвращаясь с пляжного отдыха, спрашивал у мамы: «Вот мы молоко в отеле пили. А коровы у них где? Я не видел…»
А у нас даже фото этих коров есть, благодаря тому же Мигелю, который активно снимал знаменитую сельхозвыставку в Зафре (практически аналог нашей «Золотой осени»), – мы проезжали мимо и рукой помахали местной ВДНХ, где все это происходило.
И еще в этой обжигающей, как нам показалось, глубинке мы увидели настоящий античный город Мериду, столицу аграрного региона, основанную когда-то Октавианом Августом. Сохранность местного амфитеатра и прочих римских построек дали бы фору самому Риму. А в местном археологическом музее, куда мы бесплатно просочились в воскресенье (надо было только сказать при входе, из какой мы страны), просто ахнули, услышав: «Из России».
Мы доехали до дольмена Лакара и, протащившись с километр в полдень по жаркой оливковой роще, постояли на гигантских камнях, сдвинутых чуть ли не первобытными людьми. Потрясли хозяина деревенского ресторанчика тамплиеров в Монастырео, подарив сувениры российского мундиаля ‑ 2018. (У него было такое роскошное мясо в меню!)
Не доехали, увы, до городков, где родились знаменитые конкистадоры. Писарро и Кортес здесь безусловные герои, им поставлены величественные памятники. Хотя для прогрессивного человечества это люди, погубившие великие цивилизации ацтеков и инков, грабители и убийцы.
Они родом отсюда. Аграрная Эстремадура – земля конкистадоров.
– А что им оставалось, нищим идальго? – резюмировала наш гид и водитель Лариса. – Тогда это была сухая земля, почти пустыня… Вот они и поплыли в дальние дали.
Хорошо, что века и труд человеческий изменили ситуацию. И эту территорию, которая так тепло и гостеприимно нас приняла.
Наталия Ефимова
