О БИОЛАБОРАТОРИЯХ
Николай Анатольевич, начнем с темы американских биолабораторий на Украине, в которых проводились эксперименты в том числе с вирусами африканской чумы свиней и гриппа птиц. На ваш взгляд, насколько это была реальная угроза для эпизоотического благополучия России?
Николай Власов: У лабораторий подобного типа и класса есть как минимум два способа применения. Один из них мирный – сбор и анализ образцов штаммов вирусов, бактерий для изучения их эволюции. Однако настораживает количество таких лабораторий. Например, в Советском Союзе на всю Центральную Африку для сбора штаммов была одна лаборатория фонда, которая успешно справлялась с поставленной задачей.
А по украинским лабораториям я приведу такой пример. Какое государство применило ядерное оружие, какое государство применило химическое оружие, какое единственное государство в новейшей истории применило биологическое оружие, между прочим тот же вирус АЧС на Кубе?
И какое же?
Николай Власов: Одно и то же. Дальше это государство строит лаборатории в Грузии, и из Грузии начинает идти африканская чума свиней по всему континенту.
И я вот так сейчас смотрю: место вброса просто идеальное. Таким же местом вброса для создания угрозы и для России, и для Европы могли быть еще либо Одесса, либо север Италии. Всего три точки, по эффективности других таких нет.
Что такое применение биологического оружия? Когда простой человек слышит выражение «биологическое оружие», он представляет что-то жуткое, страшное, что вот только близко даже подойдешь – и тут же замертво упадешь. Но это совершенно не так. Потому что, если биологическое оружие и будет применяться когда-то всерьез или если оно применяется сейчас, это очень трудно понять и доказать. То есть оно будет применяться в основном не для массового убийства людей, а для подрыва экономики государства.
Через здоровье животных?
Николай Власов: В том числе через здоровье животных. Через здоровье людей не менее эффективно, кстати. Представьте, если это какая-то нелетальная болезнь, вот как COVID-19 допустим, или слаболетальная, но массовая. Это какая нагрузка на бюджет? Вон COVID-19 чуть не угрохал мировую экономику.
Кстати, мне было бы интересно узнать, а нет ли случайно лаборатории, такой как в Грузии, такой как на Украине, где-нибудь в районе Даляня, откуда пошел вирус АЧС по Китаю.
И еще один момент. Если бы я на месте наших расследователей нашел хоть что-нибудь в работе этих биолабораторий, связанное с летающими дронами, для меня это было бы стопроцентным доказательством того, что лаборатория занимается именно разработкой биологического оружия.
То есть вирус можно распространять с помощью техники?
Николай Власов: Да, можно сам вирус, но это только с таким вирусом пойдет, как ящур. Но вероятнее всего распространение с помощью зараженных членистоногих. Это какие-то кровососущие – либо комары, либо клещи.
О СИСТЕМЕ «МЕРКУРИЙ»
Вы легендарная личность в части внедрения системы «Меркурий». Я думаю, для всех уже понятно, насколько полезна эта система ветсертификации. Расскажите, как она создавалась.
Николай Власов: Задумали мы ее с шефом (Сергеем Данквертом. – Прим. «ВИЖ») в 2006 году. До этого, в 2005 году, было решено создать сайт как средство массовой информации и коммуникации и систему «Аргус». «Аргус» потянул за собой «Цербер». Когда «Аргус» заработал, стало понятно, насколько это полезный инструмент. И в 2006-м родилась идея создать «Меркурий». Конечно, когда задумывали систему на начальном этапе, представляли ее в очень общем виде. Мы тогда сразу договорились, что будем делать из «Меркурия» инструмент не чисто надзорный, а полезный в том числе для бизнес-сообщества, но не только для него.
Получилось, как вы считаете?
Николай Власов: Думаю, да. Естественно, для разных отраслей производства и обращения эффект был разным. То есть те, кто и до этого сертифицировал свою продукцию, но на бумаге, сразу получили в том числе материальную, финансовую выгоду от внедрения «Меркурия». А вот те, кто раньше не сертифицировал…
Молочная отрасль, например?
Николай Власов: Не только молочная, некоторые консервные производства тоже не сертифицировались.
Но основное, что полки от всякой дряни очистились для продукции честных производителей. А жулики, конечно, сильно пострадали и очень не любят «Меркурий» до сих пор.
Расскажите, пожалуйста, о взаимодействии со «Сбером». Как идет внедрение искусственного интеллекта в систему «Меркурий»?
Николай Власов: У «Сбера» очень сильная команда айтишников. И, учитывая наличие у них суперкомпьютера, они сделали правильную ставку на так называемый искусственный интеллект. Но это, конечно, не искусственный интеллект пока, а просто самообучающаяся программа. То есть надо понимать, что искусственный интеллект – это компьютерная система, осознавшая себя как личность. До этого еще очень далеко. А то, что сейчас называется искусственным интеллектом, это самообучающаяся программа.
И вот такую работу со «Сбером» мы сделали. Она состояла из двух больших этапов: создание аналитических модулей для «Меркурия» и использование возможности сберовского суперкомпьютера, для того чтобы эти аналитические модули при помощи «искусственного интеллекта» обучить правильно работать.
Для анализа данных?
Николай Власов: Для анализа данных. Причем анализа данных в колоссальных объемах. То есть, если прикинуть, какие у нас объемы, это миллиарды электронных документов, многие миллиарды.
Это какой штат нужно иметь, чтобы такой объем документов обработать вручную?
Николай Власов: Никакого штата не хватит. Если бы мы посадили, допустим, всю Москву, все 10 миллионов человек, включая стариков и детей, они все равно не дали бы таких результатов, как дает применение вот таких самообучающихся программ.
Какие новые проекты планируются с «Лабораторией Касперского»?
Николай Власов: «Лаборатория Касперского» – это большая IT-компания, продвинутая. У нее есть много направлений деятельности, но большая часть из них так или иначе связана с защитой либо данных, либо информации, либо пользователей.
По работе, которую мы с ними ведем, это защита от жульничества пользователей «Меркурия». Для нас это очень актуально. Для них это направление деятельности хорошо знакомо. Один этап уже пройден. С чем они справились – достаточно легкое выявление ботов. А у нас боты используются недобросовестными пользователями. Это не жульничество как таковое, это просто неправильное, неправомерное использование одного из интерфейсов «Меркурия». Оно приводит к замедлению работы системы. Мы хотим от этого избавиться. Вот в этом точно разработка «Лаборатории Касперского» нам поможет, это уже ясно. Хотя мы надеемся, что еще будет масса полезных аппликаций.
О DDoS-АТАКАХ И IT-СПЕЦИАЛИСТАХ
Николай Анатольевич, в последнее время участились DDoS-атаки на сайт Россельхознадзора. С какой целью это делается?
Николай Власов: DDoS-атаки делают с одной-единственной целью – затруднить доступ к ресурсу. Наши специалисты постоянно с ними работают, и удалось это блокировать. Но атаки шли и идут.
Из каких стран в основном?
Николай Власов: Первые, кто засветились, естественно, США были, Украина. А еще Сингапур. Меня этот факт тогда удивил. Но копнули, а там, оказывается, американская фирма сидит, с ее серверов идет атака.
Есть информация, что идет массовый отток IT-специалистов. Насколько в Россельхознадзоре на сегодняшний день ощущается дефицит таких специалистов и какие условия для них созданы?
Николай Власов: Из действующих специалистов в связи с последними событиями на Украине у нас никто никуда не оттек пока. То есть этого мы не наблюдаем. У наших партнеров, кстати, тоже не наблюдается. А у нас много IT-партнеров.
Возможно, это связано с комфортными условиями труда?
Николай Власов: Не сказал бы. Мы, как орган государственной власти, своим программистам слишком комфортных условий труда предложить просто не можем. У нас не те зарплаты, которых они заслуживают, поэтому мы стараемся как-то сделать их работу более интересной, более творческой.
Николай Анатольевич, личный вопрос. Вот как вы, ветеринарный эксперт с большой буквы, доктор наук, стали айтишником? Как судьба привела к этому?
Николай Власов: Нет, айтишником я не стал.
У меня был небольшой опыт, когда я был системным администратором, и был небольшой опыт, когда я сам писал программы, то есть был айтишником. Но это было давно, и программы писал на фортране (язык программирования высокого уровня. – «ВиЖ»).
Когда я был маленьким, моя старшая сестра работала в Росгидромете сменным администратором по обслуживанию большой электронно-вычислительной машины.
Я очень любил ходить к ней на работу. Насмотрелся. Тогда это все с лампами было. Огромная комната, синее море шкафов, все гудит, все мигает. Принтер выплевывает бумагу с такой скоростью, что глазами не успеваешь следить, а еще карты с погодой.
Потом в школе учился программированию. В институте тоже интересовался этой темой. У меня в институте был самый хороший компьютер, потому что я его сам собирал.
