Полина, давайте сначала обсудим, что происходит с ценами на рыбу. Как охарактеризуете ситуацию?
Полина Кирова: Цены на рыбу за последние семь лет стабильно вырастают каждый год на 10–15%. Связано это с разными моментами, в том числе со снижением потребления. В этом году мы видели еще и другую историю, когда цена на минтай очень сильно упала – примерно в два раза, потому что Китай отказался принимать наши поставки. А также те суда, которые занимались выловом минтая, перепрофилировались на кальмары. Кальмар тоже очень сильно упал в цене. Но это такие точечные моменты.
Глобальная тенденция все время идет на повышение. Даже цена на аквакультурную продукцию, в том числе форель, постоянно растет. Поэтому в ближайшее время мы предполагаем, что цена на рыбу будет расти в пределах 10–15% в год.
То есть это по основным позициям, а с минтаем что будет?
Полина Кирова: С минтаем мы зависим все-таки от экспортной политики и от того, как будут поступать наши иностранные партнеры. Поэтому на ситуацию на внутреннем рынке мы сильно ориентироваться, конечно, не можем. Хотя на самом деле жаль. Хотелось бы, чтобы внутренний рынок более активно реагировал на поступление новых позиций по рыбе, в том числе на увеличение добычи. То есть хотелось бы больше продавать и на внутреннем рынке тоже.
Вот об этом, кстати. После ограничений экспорта минтая на внутренний рынок стало поступать больше рыбы?
Полина Кирова: Мы легко можем удовлетворить спрос, который есть на внутреннем рынке. Но когда Китай ввел антиковидные ограничения, получилось, что внутренний рынок просто не готов…
К такому объему?
Полина Кирова: Да. Просто нет заинтересованности. И это вопрос уже отсутствия продвижения рыбной продукции на внутреннем рынке, отсутствия понимания вообще у покупателя, что такое российская рыба. И если бы какую-то просветительскую работу начали пять лет назад по продвижению российской рыбы на внутреннем рынке, то нынешняя ситуация никак не отразилась бы на наших рыбодобытчиках и других звеньях этой цепочки.
Но получилось, что наш внутренний рынок столько не потребляет.
Ну а что делать с продвижением рыбной продукции? Вот у молочников, допустим, есть программа «Школьное молоко». Что делается в рыбной отрасли?
Полина Кирова: На рыбопромышленном форуме в Санкт-Петербурге мы проводили секцию «Рыба есть, кто будет есть?». Собственно, кто будет потребителем из молодежи, из младшего поколения, кто будет потребителем рыбной продукции через 10–15 лет? По факту никто этого сказать не может, потому что сейчас потребление рыбной продукции в детских школах и садах падает. Приведу пример: один из директоров предложил вообще упразднить рыбу из детского меню.
Из школьного меню?
Полина Кирова: Да, из школьного меню, потому что родители попросили об этом. Они говорят, что детям не нравится, они не хотят есть рыбу. А как им это будет нравиться, если они к этому не приучены? Ни родители не едят рыбу, ни дети.
Пока предложений, как увеличить потребление рыбы, много, но они должны быть объединены, они должны быть консолидированы на глобальном уровне. На данный момент каждый сам за себя, то есть каждая компания продвигает свою продукцию. Но общего тренда, направленного на повышение потребления российской рыбы на внутреннем рынке нет.
Но может быть, нужна какая-то национальная программа по продвижению рыбной продукции?
Полина Кирова: Я уверена, что она нужна. Вопрос в том, что мы об этом говорим уже четвертый год, пока существенных изменений именно на государственном уровне мы не наблюдаем. Не может одна коммерческая организация продвигать рыбу вместо государства, так не может быть. Это должно быть все равно под эгидой нашего регулятора.
А какой иностранный опыт можете привести в пример, как продвигать рыбу на внутреннем рынке?
Полина Кирова: Японцы, например, используют мультики, чтобы привлечь внимание ребенка к рыбной продукции. Я регулярно бываю в Японии, у них, например, продаются игрушки в виде суши или роллов.
Вообще, там еду одушевляют, то есть в нее можно поиграть, это здорово. В конце концов, все мы помним пример потребления шпината с моряком Попаем, который ел шпинат, у него вырастали мускулы. Ведь то же самое можно сделать с рыбой. Например, создать такого анимационного героя для российских мультиков – «веселого лосося». Почему бы нет?
Если я правильно помню статистику, в США на 30% выросло потребление шпината, после того как вышел мультик про Попая.
То есть детей нужно заинтересовывать. Иначе лет через 15 подрастающее поколение просто не будет потреблять рыбу.
Как обстоят дела с ценами на икру и потреблением этой продукции?
Полина Кирова: Что происходит с ценами на икру? Десять лет назад икра стоила меньше 1000 рублей за килограмм. Я прекрасно помню тот момент, когда мы говорили про психологический барьер, что сейчас мы перевалим за 1000 рублей, кто же будет эту икру покупать? Перевалили. И не раз.
Сейчас мы говорим о 3–5 тыс. рублей за килограмм. Цены на икру растут, в принципе, каждый год. В этом году достаточно хороший вылов горбуши на Камчатке, поэтому цена на икру горбуши ниже примерно на 20%, чем в прошлом году в это же самое время.
Что будет к Новому году? Будет традиционное подорожание на 15–20% в любом случае. И дальше уже будем смотреть следующую путину.
В основном цены на икру повышаются каждый год, но глобально они зависят от вылова. Пару лет назад, когда был рекордный улов, цены на икру горбуши достаточно сильно просели. При этом на другие виды икры это может не влиять. То есть, например, горбуши выловили очень много, кеты и нерки не так много. Соответственно, цена на икру этих рыб останется стабильной.
А с потреблением что?
Полина Кирова: Если раньше люди покупали икру в более или менее еженедельном формате, то сейчас это превратилось в товар выходного дня. То есть икру покупают только на праздники.
Это, конечно, не очень хорошо для отрасли, потому что хотелось бы, чтобы икру употребляли в регулярном режиме. Но сейчас это все-таки достаточно дорогой продукт.
